Она использовала все, что могла.

Комната опять потихоньку затряслась.

Джейн открыла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как на Грейс Пул посыпался поток амулетов – причем с такой скоростью, что они образовали в воздухе сплошную полосу.

Берта приподняла веки и свободной рукой сбросила с себя тушу служанки.

Оба Маяка поднялись, держась за руки, озаренные неземным сиянием.

С полок падали все новые ловушки, и некоторые попада́ли в герцога и гвардейца.

Веллингтон быстро обмяк, и через мгновение Александр уже стоял над ним с пистолетом.

Берта и Джейн наконец разняли ладони и в полном изнеможении опустились на пол.

– Ты ведь не убьешь меня, мой мальчик, – слабым голосом прошептал герцог.

– Я не «ваш мальчик», – произнес мистер Блэквуд.

До ноздрей Джейн донесся запах гари, и тут же по противоположной стене зала поползли языки пламени. Видимо, сражаясь, противники опрокинули несколько свечей. Надо было выбираться наружу, и поскорее.

Пока женщины пытались отдышаться, Александр снова устремил взгляд на поверженного Веллингтона.

Тут из дверного проема донесся слабый оклик: «Мистер Блэквуд!»

Все четверо обернулись на этот призыв и увидели Шарлотту с прижатыми к груди руками. В следующий миг она рухнула как подкошенная.

– Мисс Бронте! – Александр сунул револьвер мистеру Рочестеру, рысью пересек комнату, присел на корточки и прижал девушку к груди.

У Джейн упало сердце.

– Нет, нет! – воскликнул Блэквуд. – В нее стреляли!

Герцог последним яростным усилием потянулся к своему оружию, но Рочестер резко повернулся и выстрелил.

Веллингтон снова растянулся на полу.

Он был мертв.

Пожар разрастался. Александр не мешкал. Он подхватил на руки неподвижное тело мисс Бронте и побежал.

Этого не может быть. Не может – и все тут. Но мисс Эйр вместе с Рочестерами шли впереди, он следовал за ними, а Шарлотта по-прежнему не шевелилась. Неужели правда? Ее сразила-таки одна из тех шальных пуль…

Рядом с ними обвалилась какая-то стена, и по полу разлилось масло из светильников. Новые языки пламени заполыхали вокруг, и Блэквуд помчался еще быстрее – с мисс Бронте на руках, через галерею комнат, а затем вверх по лестнице. Он бежал и бежал. У него закололо в боку, но Александр не остановился – лицо Шарлотты покрывала смертельная бледность, а по ее мужской куртке сочилась кровь. Пот заливал ему глаза.

Остальные уже выбрались из здания. Даже здесь, снаружи, жар был нестерпим. Он яростными волнами накатывал со стороны горящего здания, и от этого даже воздух в свете фонарей на улице вился струями ввысь. Дым застилал ночные небеса, заволакивая полную луну.

С каждой минутой огонь разгорался сильнее.

– Уходим! – крикнул Александр, но голос его потонул в грохоте хаоса и разрушения. – Скорее!

Привидение мисс Бернс присоединилось к друзьям, и теперь все они вместе удалялись от горящего здания – стремительно, но недостаточно стремительно.

Улицы заполнялись толпами народа, в тысячах расширенных зрачков отражались языки пламени.

– Что случилось? – спросил кто-то.

– Похоже, нападение призраков на Общество!

Другой выдвинул свою версию:

– Это все король! Он пожалел, что распустил парламент, и со злости поджег его здание!

Блэквуд пробивался сквозь растущее скопище зевак, удары собственного сердца звенели у него в ушах. Мисс Бронте, легкая, как тряпичная кукла, по-прежнему лежала у него на руках без движения. Дышала ли она? Непонятно. Но она была так тиха и покойна, голова откинута назад, глаза закрыты.

Он все проталкивался, протискивался между людьми, стараясь держаться «фарватера», созданного летавшими вправо и влево локтями мисс Эйр.

– Дорогу! – орала она. – В мою подругу стреляли! Есть тут врач?

Публика сердито отбрехивалась, предлагая им, как и всем остальным, стоять спокойно и любоваться пожаром, но Александр, конечно, не обращал на эти призывы внимания.

Наконец в толпе обнаружилась узкая брешь. Джейн очистила попавшуюся им на пути скамейку от двух взобравшихся на нее ребятишек, и Блэквуд положил туда мисс Бронте, а сам упал на колени рядом. Мисс Эйр, мисс Бернс и Рочестеры сгрудились вокруг них.

– Ну, что с ней, как по-вашему? – спросила Джейн.

Александр сорвал с себя перчатки и прижал пальцы к горлу раненой в поисках пульса. Ничего.

У него вырвался сдавленный крик:

– Мисс Бронте!

Не может быть, чтобы она умерла. Просто не может – и все.

Но, увы, его начитанная подруга не подавала никаких признаков жизни. Ее бледное лицо покрывал тонкий слой сажи и пепла.

– Мисс Бронте, – шептал он. – Прошу вас, не уходите. Не оставляйте нас.

Тепло от огня, которое некоторое время хранила ее кожа, растворялось в ночном воздухе. Александр наклонился еще ниже в надежде уловить хоть малейшие признаки дыхания, но оно отсутствовало. Ничто не говорило о том, что в этом организме еще теплилась жизнь. Темные ресницы, не вздрагивая, обрамляли матовые щеки.

– Нет, нет, нет! – Его пальцы снова забегали по горлу Шарлоты, в отчаянии нащупывая пульс.

Достаточно ли Блэквуд ценил мисс Бронте все эти месяцы, что они провели рядом? Где-то в глубине души, сам того не осознавая, он свыкся с чувством, что она останется в его жизни навсегда – со своими нотациями, планами, улыбкой, блокнотом. О боже, он так легко представил ее себе, как обычно, погруженной в писанину.

И вот теперь Александр ее теряет – какой удар! Прямо под дых!

Над зданием парламента взвился огромный столб пламени. Послышались испуганные восклицания. Блэквуд поднял глаза и сразу увидел, как в небеса взметнулся огромный огненный шар. Если раньше еще можно было надеяться на спасение здания, то теперь дело кончено – стихия поглотила его.

На бесчисленные ряды зевак налетел порыв горячего ветра – они дрогнули и отступили.

Вот и все. Общество переселения заблудших духов, вместе со всеми архивами, амулетами и библиотекой, превратилось в дым. Однако эта потеря не причинила Александру боли. Ведь Шарлотта Бронте по-прежнему лежала перед ним бездыханная и недвижимая.

Он наклонился и прижался лбом к ее плечу.

– Прости… – выдохнул Александр. – Мне следовало…

Слова застряли у него в горле, а из уголков глаз потекли слезы. Неужели он плачет? Черт бы побрал все на свете!

– Вы нужны мне, мисс Бронте, – прохрипел Блэквуд. – Только я слишком поздно понял это.